| Здесь можно найти нужные ноты | Здесь можно найти книги по музыке и искусству |
всего 955 голосов |
всего 477 голосов |
ГЛАВНАЯ КНИГА О ДЖАЗЕ
Ваша корзина пуста
День Бомжа. Взять в кавычки
Увлекательная история с легким акцентом криминального жанра и интригующим сюжетом.
Отрывок из книги
Гульнара
В свой день рождения человек просыпается с чувством неясной надежды. Даже если он живет один и его некому поздравить. Конечно, в этом случае человек может и забыть про свой день рождения, но лучше бы этого не случалось, ни с кем. Гульнара Юрьевна жила одна, но у неё был сын Женька, и она знала, что он обязательно позвонит и поздравит.
Тридцать девять лет – ни то, ни сё, уже давно не цветок, но еще не баба-ягодка. В общем, какая-то завязь, ближе к созреванию. Позади у Гульнары был один официальный развод на одно официальное замужество.В браке она была всего пять лет, родила сына, а потом полюбила другого человека и ушла к нему. И стала с ним жить, что называется, в гражданском браке. Но через полгода гражданскому браку пришел конец, и больше она замуж не выходила. И не пыталась.
Иногда её спрашивали: - «Замуж-то не вышла?» - и она подчёркнуто удивлённо отвечала вопросом на вопрос: - «За кого?» - и было понятно, не за кого, потому что нет достойных. Для замужества нет, а для себя были. Обычно, если происходило новое знакомство, её имя вызывало удивление, ведь при восточном имени и облик, соответственно, должен быть восточный. Но востоком там и не пахло, просто когда-то её папа, шофер-дальнобойщик, мотал километры под полюбившуюся им песенку из кинофильма: «Гульнара, потерял давно покой я и сон…». Название фильма давно вылетело из головы, а песня не вылетала, так он и колесил «глазами озорными пленён» по родным просторам.
Вместе с песней полюбилось и имя, когда родилась дочь, он долго голову не ломал и назвал её Гульнара. Но все ее называли ласково и нежно, Гуля, как голубку. А она и впрямь была, как голубка, ладненькая, задумчивая, глаза серые кроткие, брови плавные, лицо белое, а шея лебединая. Даже после развода, ещё где-то лет до тридцати пяти, Гуля с удовольствием наряжалась, выходила в люди и «женихов», так она в шутку называла своих кавалеров, было хоть отбавляй.
- «Ах друг мой, друг мой…», несовременно вздыхала она в ответ на комплименты и поводила плечиком. Это было так живописно, этот томный взгляд, сокрушённый вздох и шея, царственная и гибкая. Мужчины с воображением в долгу не оставались, сравнивая её то с Венерой Милосской, то с Моной Лизой, а однажды - с Натальей Гончаровой.
Случилось это давно, в молодости, на вечере в «Макаровке», так в простонародье называли Высшее мореходное училище в Ленинграде. Попасть на вечер туда было не просто, только по пригласительным билетам, но ей повезло – мать подруги работала в торговле, мечтала о зяте-моряке и благодаря своим связям достала два билета. Там Гуля познакомилась с курсантом. Она только вошла, даже не успела оглядеться, как он вырос перед ней. Светловолосый, чуть выше среднего роста, ничего особенного, но бывают такие люди – всегда уместные, наверно это и есть обаяние. Он весело расшаркался, приглашая её на танец, и как оказалось на все остальные танцы тоже. Они ловко лавировали между парами, на замечания солидарно сжимали ладони, и казалось, с каждым танцем становились всё ближе и роднее друг другу.
А потом притух свет, полилась нежная мелодия, засновали зеркальные блики, вонзаясь отблесками в глаза, волнуя сердце сладким томлением… Курсант посерьёзнел, пристально смотрел на Гулю и под конец танца прошептал, касаясь ее ушко горячими губами:
- «Вы не Гульнара, вы Наталья Гончарова».
Танец кончился, стало светло, волшебство ушло, а курсант всё ещё держал Гулю за плечи и не отпускал. Потом грустно добавил: «Всё. Мне кранты!»
Он ей понравился, но почему-то она убежала в тот вечер, ни телефона не оставила, ни о встрече не договорилась, а потом даже и имя его забыла. Почему так, она и сама не знала, просто не оценила. Но что удивительно, потом уже, с годами, отслаивая прошедшее и ненужное, она оставила в памяти тот танец, словно в невесомости, курсанта, его глубокий восторженный взгляд и стремительный млечный путь, влекущий за собой в космос…
В тридцать пять лет она потеряла работу. Потеряв работу, она потеряла и подруг, общалась только с Ольгой, которую знала со школьных лет. У Ольги была семья, так что общались они в основном по телефону. Ольга звонила по вечерам, себе на десерт, отвлечься от семейных хлопот, разговоры были так, ни о чём, в основном о подарках, муж любил делать ей подарки и никак не мог угодить. Ольге было смешно и смешно должно было быть Гуле, а было наоборот. Но Ольга не понимала, а может и понимала, но Гуля молчала, ей без этих разговоров было бы ещё хуже. Главную тоску развевали звонки от сына, он уехал учиться в столицу, к отцу и если не звонил вовремя, она терялась в догадках, мучилась и потом строго выговаривала ему: - «Ты же знаешь, что сама я звонить могу только в крайних случаях».
Она старалась как можно реже беспокоить семью бывшего мужа. Потом ей предложили работу, знакомая устроила кассиром в небольшую фирму. Работа требовала внимания, ответственности и постоянного напряжения - Гульнара Юрьевна панически боялась недостачи. Дома, перед сном, она накручивала себя до полуобморочного состояния, ей всё казалось, что она забыла закрыть сейф с деньгами и их, естественно, украли. Во сне сейф зиял пустой чёрной пастью, она дрожала даже во сне, мучилась до утра и утром по дороге на работу, заклинала себя сразу же написать заявление об уходе. Так дни шли за днями, месяцы за месяцами, она смирилась с мыслью, что работу любить не обязательно, постепенно всё ушло на дальний план и с некоторых пор, она стала замечать, что даже дома взгляд у нее оставался сосредоточенным и тревожным.
Этот день рождения совпал с воскресеньем. Никаких гостей Гуля не ждала, и проснувшись с удовольствием подумала, что будет лентяйничать целый день без зазрения совести. И сейф её не тревожил, он был пуст. Она повалялась в постели, прикидывая, во сколько проснётся её сын Женька и сразу ли бросится к телефону.
Женька позвонил в одиннадцать утра. Бодрый и веселый, он прокричал свои пожелания, и папины, и даже тёти Тамарины.
Да уж, тёте-то Тамаре не грех бы за её здоровье и рюмку выпить, пусть скажет спасибо… Гульнара повеселела вдруг, сказала сыну: - « передай, что мне очень приятно» и подумала, ведь и на самом деле приятно, когда всё хорошо и мирно.
И утро апрельское, галдящее птицами, обещало добрый радостный день, а заодно и все последующие дни тоже. Ближе к полудню, Гуля уверенно достала косметичку, подкрасилась, накрутила на голову новый шарф и вышла из дома. Не в магазин, не по делам, а просто так, пешком прогуляться.
природе творилось глобальное таянье снегов. Повсюду барствовали лужи. Самая кичливая распласталась прямо перед ней, на всю дорогу. Гуля, хрустя ледком, аккуратненько ступала по краю, а с другого конца подступал мужик с охапкой пива в руках. На дорогу он не смотрел, а смотрел во все глаза на Гулю, так и ступил в лужу, а ступив, и не подумал выругаться. «Какая красивая…» услышала она вслед и от неожиданности приостановилась, но не обернулась, а пошла себе дальше, светлея лицом и помахивая в такт шагам сумочкой.
Вечером, принимая по телефону поздравления от Ольги, она рассказала потешную историю про «мужичонку», пораженного её «неземной» красотой.
-«Пьяный что-ли был?» - спросила Ольга.
-«Н-н-н… Да!» - покраснела Гуля.
-«Ну ясно…»
Перед сном Гульнаре Юрьевне взгрустнулось. Прошел ещё один день рождения и через год ей будет сорок. Обычный день, а должен быть необычным. Она вспомнила «мужичонку», подумала - надо краситься, и уснула.
А мужик пришел домой, снял мокрые ботинки и прошлёпал в мокрых носках в свою комнату. Жена молча посмотрела на следы и ушла на кухню. Они не разговаривали неделями. У жены, когда-то игра в молчанку была способом наказания. Раньше он от этого мучился, тосковал, потому что имел характер общительный и незлобивый, и по нему, так лучше бы сто раз поругаться и сто раз помириться, чем сопеть целыми сутками в зловещей тишине. Недавно ещё дочь вышла замуж и они остались вдвоём в двухкомнатной квартире. Теперь у каждого была своя комната, и выяснилось, что это очень удобно, так как можно было уединяться, потому что говорить всё равно не о чем. Он сидел перед телевизором, пил пиво и слушал, как жена врёт по телефону дочери:
- «Пришел вдрызг пьяный. Во всех лужах вывалялся. Два часа спал в туалете, только что вышел, что было для меня большим счастьем. Сейчас сидит у себя с целой батареей пива».
Пива было четыре бутылки, он стосковался по нему в рейсе, в котором провел сто пять суток. И вообще «мужичонка», был вовсе не «мужичонка», а штурман дальнего плаванья, старпом, «лучший сын флота», как в шутку его называли друзья рыбаки.
Сгустились сумерки, он сидел в своем кресле, в полутёмной комнате, носки на ногах высохли и пока они сохли, замёрзли ноги. Пиво было горьким и не доставляло удовольствия, и от этого было ещё обиднее. Столько лет, столько лет он мысленно проигрывал возможные варианты сегодняшней встречи, и ни один из них не предусматривал его заложником этих подлых бутылок! Он поставил бутылку на пол и встал с кресла. Включил свет. С глянцевой репродукции, висевшей на стене, чуть склонив голову, грустными кроткими глазами смотрела Наталья Гончарова. Он уже не сомневался и давно не слушал жену, вообще давно, на слух ложилось только одно имя, журчащее, как ручеек, такое редкое, далёкое, пленившее навеки…
Он отдернул штору и посмотрел на небо. Он штурман. Он может по звёздам проложить курс судна, может найти правильный путь в море. Сможет и на земле.
Стоимость доставки Заказать книгу обычным письмом
.png)
Рекомендуем обратить внимание на книги:
Это интересно:
Догвилль. Мораль в Excel
Если кто-то всю жизнь проигрывает в шашки, но продолжает играть, рано или поздно он изобретет газовую камеру, если кто-то бил в колокол во спасение человека, поскольку так велели, он забьет в него, когда велят, пусть теперь колоколом служит голова того человека, если кто-то первым ударил тебя ради своих детей, значит, он ненавидит своих детей.
Слушать музыку:
Music Zoe Compilation 2011
Детям, наверное будет малоинтересно, а вот неквадратным в музыкальном плане взрослым - понравится.
