| Здесь можно найти нужные ноты | Здесь можно найти книги по музыке и искусству |
всего 950 голосов |
всего 475 голосов |
сольфеджио программы
Футуристы и о футуристах
Футуристы и о футуристах. Уникальные фонограммы авторского чтения поэтов-футуристов из российских архивов. Памяти Льва Шилова. Методическое пособие для работы в филиалах ГЛМ.
© Государственный Литературный музей. тираж 20 экз.
Общее время 63.25. Звукорежиссер С. Филиппов. Составитель Л. Шилов.
(текст рецензии: Павел Крючков)
…Как странно мне было видеть на этом компакте фамилии составителя и звукорежиссера, обведенные черной рамкой! Я купил этот, мягко говоря, малотиражный диск на декабрьском вечере 2004 года, посвященном им обоим. Поминальный вечер, помню, проходил в рамках научно-практической конференции по аудиокультуре, аудиоархивистике и новым технологиям “Эхолот”.
Шилов успел выпустить идентичную аудиокассету-альманах к семидесятилетию Государственного Литературного музея (“лекционное пособие для работы в филиалах”), но диск (“методическое пособие…”) уже выпускали те, кто принял на себя продолжение его работы в Отделе звукозаписи ГЛМ. Это — специалист по истории авангарда, писатель Александр Бабулевич с коллегами.
Пластинка изящно оформлена большой фотографией: Маяковский в своей знаменитой полосатой кофте бросил руки на плечи “олорнеченному” Давиду Бурлюку и Бенедикту Лившицу (с трубочкой в зубах); над ними — старший из Бурлюков, Владимир; а слева, закинув ногу на ручку кресла и подняв глаза горбе, — расхристанный Алексей Крученых. Точное и поэтичное сопроводительное слово к альманаху написал (на вкладыше к диску) Президент Международной Академии Зауми поэт Сергей Бюрюков.
Аннотационный подзаголовок CD-альманаха, в принципе, соответствует содержанию: “уникальные фонограммы авторского чтения поэтов-футуристов из российских архивов”. Из девяти участников пластинки по крайней мере трое были когда-то футуристами (Маяковский, Каменский и Бурлюк), но остался таковым до конца, напомню, лишь Алексей Крученых. У него и больше всего аудиотреков — аж целых шесть. Премьера!
…Неповторимый певучий голос восьмидесятилетнего Корнея Чуковского открывает композицию фрагментом из хорошо известного мемуара о Маяковском. Звукозапись, как всегда, преподносит забавные сюрпризы, точнее, помогает их обнаружить. Чуковский не любил никаких импровизаций перед микрофоном и всегда читал свой текст, держа в руке книгу или рукопись. Слушая чтение, я следил за текстом, глядя в сборник Чуковского “Современники”. За исключением некоторых шероховатостей, повествование шло слово в слово. Так было, пока К. Ч. не дошел до описания их знакомства в Литературно-художественном кружке (Маяковский играл там на бильярде). Рассказывая о том, как поэт не захотел выслушать восторженные читательские впечатления от молодого, но влиятельного критика, восьмидесятилетний Чуковский перешел к знаменитой выигрышно-смешной кульминации, воспроизводя по памяти прямую речь своего визави:
“— Я занят… извините… меня ждут... А если вам хочется похвалить эту книгу, подите, пожалуйста, в тот угол… к тому крайнему столику… видите, там сидит старичок… в белом галстуке… подите и скажите ему все…
Это было сказано учтиво, но твердо.
— При чем же здесь какой-то старичок?
— Я ухаживаю за его дочерью. Она уже знает, что я великий поэт… А папаша сомневается. Вот и скажите ему.
Я хотел было обидеться, но засмеялся и пошел к старичку”.
Коротко напомню, что в тот вечер Чуковский с Маяковским вполне подружились, мемуарные источники впоследствии сообщили, что “старичком” был знаменитый архитектор Федор Шехтель, с дочкой которого, Верой, Маяковский тогда крутил роман.
Эти эффектные воспоминания Чуковский читал публично не один раз, их же наговорил на микрофон для документального фильма “Чукоккала” (1969), который оказался его последней киносъемкой. Трогательно, что любивший точность детали Корней Иванович для “Чукоккалы” аттестовал Шехтеля чуть-чуть иначе: “…Видите, там сидит старичок с белой бородкой. Подите и скажите ему все”. Сообщено это, напомним, устами Маяковского, все той же прямой речью. А может, приметливая бородка действительно напоминает галстук?
Сам Маяковский представлен здесь пятью записями: “А вы могли бы?”, “Послушайте!”, “Гимн судье”, “Военно-морская любовь” и “Необычайное приключение…”, которое уж никак не отнесешь к футуристической “продукции”. С этим стихотворением связано очередное блестящее подтверждение того соображения Шилова, что звукозапись является столь же необходимым подспорьем для филолога, сколь и черновая рукопись. В течение долгого времени пассаж:
Пойдем, поэт,
взорим,
вспоем
у мира в сером хламе!
— и т. д.
содержал в себе вместо “взорим” (семантически идущего от слова “зоря”) — “взорлим”, очевидно, в сознании публикаторов как-то корреспондирующееся с орлами. И только звукозапись дала точное слово.
Георгий Адамович писал, что многие стихи Маяковского были своего рода “материалом для декламации”, умиравшим, выдыхавшимся в книге. “Все в стихах Маяковского было рассчитано на слушателя, а не на читателя. Не случайно он ввел в русскую поэзию манеру печатать стихотворения не по целым строчкам, как прежде, а разбивая стих на две или три части — „уступами”. <…> Его печатный текст был только записью для исполнителя, и, естественно, были в такой записи авторские указания”. Надо сказать, что Маяковский и сам подтверждает эти наблюдения своей статьей “Как делать стихи”.
Об истории создания и существования маяковских записей Шилов писал много и подробно, и я не стану заниматься тут пересказами. Скажу лишь, что оригиналов фонозаписей, сделанных С. И. Бернштейном в 1920 и 1926 годах (на диске записи только 1920 года), не сохранилось. То, что мы слышим, — это работа с копией, счастливо сделанной в конце 30-х годов благодаря В. Д. Дувакину.
При переводе записей с валиков на тонфильмы и пробные грампластинки присутствовали знакомые, друзья и родные поэта.
“В динамике пробежал короткий шорох, и зазвучал голос:
В сто сорок солнц закат пылал…
Такой знакомый, бархатистый, благородных оттенков голос услышали мы снова… Иногда пропадали отдельные слова, изредка голос казался невнятным. Но это был живой голос Маяковского с его великолепными переходами от пафоса к иронии, с его убедительной простотой и покоряющей искренностью.
— Это чудо… — громко сказал Николай Николаевич Асеев”5.
Поскольку записей голоса Велимира Хлебникова не существует, Шилов включил в эту композицию публичное воспоминание переводчицы и приятельницы поэта Риты Яковлевны Райт-Ковалевой (рассказывающей в том числе и об авторской манере чтения В. Х.) и — чтение стихов Хлебникова профессором Романом Якобсоном (запись сделана в 1954 году, в Гарварде) и поэтом Семеном Кирсановым (1963). Получилось полноценное приношение памяти Председателя земного шара — от более чем неслучайных людей.
Мемуарную часть — вслед за Корнеем Чуковским и Ритой Райт-Ковалевой — на этом CD завершает Лидия Либединская. Я пишу эти слова именно в тот день, когда литературная Москва прощается с ней — автором книги “Зеленая лампа”, дочерью поэтессы Татьяны Вечёрки, родственницей Льва Толстого, легендарной свидетельницей многого и многих. Светлая ей память.
В звучащем альманахе она любовно рассказывает (ЦДЛ, 1983) о своей многолетней дружбе с “рожком российского футуризма” — Алексеем Крученых, которого она много лет опекала, устраивая ему ежегодные дни рождения в своей квартире.
“Несмотря на свою репутацию бешеного футуриста и новатора, в личной жизни Крученых обнаруживал большую душевную нежность и человечность”, — вспоминал об этом ниспровергателе композитор Артур Лурье.
Шесть аудиотреков авторского чтения Алексея Крученых сделаны на квартире Лили Брик в 1951 году. Алексею Елисеевичу было тогда 65 лет. Он любил читать на завтраках в свою честь; и тут тогдашний муж Л. Брик Василий Абгарович Катанян обязательно включал свой знаменитый катушечный магнитофон на запись.
Вот это футуризм в чистом виде! Лучше, как говорится, один раз услышать.
…Мне трудно судить, что осталось в интонации бывшего авиатора-футуриста (он, кажется, и самолетики рисовал себе в оны годы на обрамленном рыжими волосами лбу) — Василия Васильевича Каменского. По-моему, почти ничего. Ну, может, когда он выдает свое знаменитое из поэмы “Степан Разин”, то, что он в свое время читал и молодому Маяковскому, и Бурлюку, и Хлебникову:
Сарынь на кичку!
Ядреный лапоть
пошел шататься по берегам…
А так — слышится “важный”, сдобренный какой-то отчетливой “советскостью”, почти “официальный” голос семидесятипятилетнего писателя.
Завершается альманах голосом также немолодого Давида Бурлюка (стихотворение “Закат-маляр широкой кистью...”). Место и время звукозаписи не указаны. Непонятно, почему для диска не использовался материал огромного вечера Давида Бурлюка в Музее Маяковского в 1956 году. Это был почетный приезд лояльного к Советам эмигранта, Лев Шилов успел с ним даже подружиться, много его фотографировал, делал с ним беседу для газеты, наконец, тщательно записывал тот знаменитый вечер… Не понимаю. Может, Шилов приберегал ту запись для отдельной пластинки? Кстати, наш знаменитый звукоархивист очень гордился тем, что благодаря Бурлюку он получил дополнительные краски для понимания интонации Маяковского: читая стихи друга и “ученика”, Давид Давидович воспроизводил именно ту музыку, которая слетала с губ будущего “горлана-главаря”. Обнаруживались парадоксы.
Скачать бесплатно подборку о футуристах
СОДЕРЖАНИЕ:
01 - К. Чуковский Рассказывает О В.В. Маяковском
02 - В. Маяковский - А Вы Смогли Бы? (Читает Автор)
03 - В. Маяковский - Послушайте! (Читает Автор)
04 - В. Маяковский - Гимн Судье (Читает Автор)
05 - В. Маяковский - Военно-Морская Любовь (Читает Автор)
06 - В. Маяковский - Необычайное Приключение (Читает Автор)
07 - Р. Райт - Рассказывает О В. Хлебникове
08 - Р. Якобсон Читает Стихотворенье В.Хлебникова "Заклятие Смехом"
09 - Р. Якобсон Читает Стихотворенье В.Хлебникова "Кузнечик"
10 - Р. Якобсон Читает Стихотворенье В.Хлебникова "Он Говорил: Я Бедный Воин"
11 - С. Кирсанов Читает Стихотворенье В.Хлебникова "Море"
12 - С. Кирсанов Читает Стихотворенье В.Хлебникова "Эх, Молодчики-Купчики"
13 - С. Кирсанов Читает Стихотворенье В.Хлебникова "Русские Десять Лет"
14 - Л. Лебединская - Рассказывает О А.Крученых
15 - А. Крученых - Баллада О Страшном Яде Корморане (Читает Автор)
16 - А. Крученых - Весна С Угощением (Читает Автор)
17 - А. Крученых - Лето Армянское (Читает Автор)
18 - А. Крученых - Лето Деревенское (Читает Автор)
19 - А. Крученых - Зима (Читает Автор)
20 - А .Крученых - Роман По Телефону (Читает Автор)
21 - В. Каменский - Отрывок Из Поэмы "Степан Разин" (Читает Автор)
22 - В. Каменский - Как Я Живу (Читает Автор)
23 - Д. Бурлюк - Закат-Маляр (Читает Автор)
Интересное:
Символисты в России
(интервью на радио "Свобода")
... Кроме Блока, был Брюсов. Но он был дозволен, опять же, на прокрустовом ложе. Не было ни одного более или менее репрезентативного собрания сочинений Брюсова. Нет, кстати казать и до сих пор. И все это по внешним причинам. Потому что Блок с «Двенадцатью», а Брюсов со стихами памяти Ленина и с вступлением в правящую партию, в которую он, конечно, вступал отнюдь не потому, что проникся большевистскими идеями, а исключительно из-за своей исконной любви к России, как к сильному, заявляющему о себе дерзко и смело государству. Вот эти две фигуры. Остальные были в очень малых дозах приемлемы. Некоторые же не были приемлемы вовсе. Это, прежде всего, те, которые, одновременно, были грешны дважды. Как модернисты, непонятные советскому читателю, и как враги советской власти...
подробнее
О типах художественного осмысления действительности
в поэзии Ф.И. Тютчева: символ, аллегория, миф
(статья)
<...> Державинские «переростыши» дышат гиперболизмом — эмоциональным ли, цветовым ли. Тютчевское замедленно льющееся словообразование несет в себе противоположную тенденцию — умиротворяющее воздействие особого рода. Оно связано с той магией, которой обладают у Тютчева понятия «сон, дремота». Они распространяют состояние, близкое заражению. В стихотворении даже есть зримое воплощение такого заражения — волнообразное движение колосьев. Эмоциональную гамму дополняет тусклый свет, озаряющий всю картину. <...>
подробнее
О сюжетно-композиционном строе романа “Идиот”
(статья)
<...> Все, что происходит с князем на протяжении этих “смотрин”, — неуместное одушевление, страстная проповедь, и разбитая ваза, и настигнувший его припадок эпилепсии, — должно свестись к единому выводу: “жених он невозможный”. Но, как ни странно, вывод этот почти не отражается на бытовом положении Мышкина. Решившаяся, было, на него Лизавета Прокофьевна вдруг оспаривает самое себя: “Я бы тех всех вчерашних прогнала, — заявляет она Аглае, — а его оставила, вот он какой человек...” (8; 460). Сцена вечера затрагивает по отношению к князю нечто несравненно более важное, чем реноме жениха, — меняется надбытовой статус героя. Перед гостями Епанчиных Мышкин впервые выступает в роли проповедника. Смысл его проповеди, как уже не раз отмечалось в достоеведении, близок идеологическому комплексу Достоевского — автора “Дневника писателя”. В этом своем качестве речь Мышкина о католичестве и православии неоднократно привлекала внимание исследователей. Так, Г. Померанц считает, что сам факт ее присутствия в романе нарушает внутреннюю гармонию образа “князя Христа”. “Мышкин, — пишет исследователь, — не может проповедовать, как Достоевский, с пеной у рта, что католицизм — это атеизм”. Не оспариваю этого психологически точного замечания. Но думаю, что в композиционном плане эпизод не воспринятой слушателями исступленной речи героя в высшей степени необходим и оправдан... <...>
подробнее
Татьяна в кабинете Онегина
(статья)
<...> «Простая дева», гадающая о суженом, и барышня, разгадывающая Онегина «с французской книжкою в руках», — две ипостаси одного лица. Внерациональное зерно личности во втором случае, разумеется, не столь заметно, но и здесь оно определяет начала и концы: причину обращения к оставленным книгам и аспект их восприятия. На протяжении всего происходящего Татьяна целиком сосредоточена на мыслях о своем избраннике. У нее нет побуждений, свободных от интереса к Онегину. Нет и заранее обдуманных намерений. Неожиданно для себя оказывается она в онегинских местах. Видит с холма дом, рощу, сад. На «пустынный двор» входит «едва дыша». В комнатах ее потрясают еще живые следы присутствия Евгения, очаровывает убранство «модной кельи». Мысль о чтении здесь рождается прежде всего из невозможности оставить все это сразу. Отсюда и тот «запас» многократности, который содержит ее просьба («навещать», «читать»).
И во второй приход, уже рано утром, Татьяна долго не может взяться за книги («Сперва ей было не до них», — специально отмечает автор). «Странный» их выбор привлекает ее внимание как отпечаток личности уехавшего владельца. Даже когда она целиком погружается в чтение, «мир иной» открывается ей в раме онегинских значков и пометок. До какой-то поры чувства героини — эхо чувств героя. Но в финале вместо абсолютного слияния — резкий слом. Понимание (или то, что Татьяна считает таковым) оказывается равнозначным отторжению — в прямом и переносном смысле. ... <...>
подробнее
Это интересно:
Female Tribute To Tom Waits 2008
Не каждая женщина мечтает быть Томом Уэйтсом, но нескольким довелось. Тори Эймос, Скарлетт Йохансон, Джейн Биркин, Настасья Кински и еще около 90 исполнительниц отважились сделать кавер-версии на известные и не очень композиции бомжа американской индустрии развлечений, циника-оптимиста, который просил, чтобы на его могиле написали «Говорил же вам: я болен».
Soviet Easy Listening 1969 Музыка для отдыха
«Музыка для отдыха» – под таким названием в 1969 году был выпущен винил советского аранжировщика и композитора Алексея Мажукова. Альбом вышел в двух вариантах: на внутренний рынок моно запись, и на экспорт вариант более тяжелого винила, запись стерео, англоязычный конверт в дополнительном целлофанировании.
Слушать музыку:
Count Basie 1962 Count Basie and the Kansas City 7
Этот альбом, вышедший после реконструкции в 1996 году, представляет Каунта Бэйси в контексте маленькой группы. Здесь Каунт разрешает себе больше свободы, чем со своим биг-бэндом. И, кажется, наслаждается работой своих партнеров.
Marvin Gaye 1971 What's Going On
6 место в рейтинге лучшие альбомы мира. What’s Going On стал вехой в истории ритм-энд-блюза, обозначив разрыв исполнителя со стилем и содержанием своих предыдущих пластинок. На этой записи упор сделан на ударные, звучание обогащено мотивами джаза и классической музыки, результатом является на удивление утончённый и пластичный саунд, навсегда изменивший музыку соул.
.png)
