Исполнительское мастерство



Эмиль Гилельс. Музыкальная жизнь

Эмиль Гилельс. Музыкальная жизнь

Творчество Гилельса по справедливости относят к наивысшим достижениям пианизма XX столетия. Во всем мире общепризнано его феноменальное и почти не знающее себе равных мастерство музыканта. «Есть в мире много талантливых пианистов и несколько больших мастеров, которые возвышаются над всеми. Эмиль Гилельс — один из них...», — писала в 1957 году «Юманите». А вот цитата из «Майнити симбун» в том же году: «Титаны фортепиано, подобные Гилельсу, рождаются раз в столетие».

Эмиль Григорьевич Гилельс родился 19 октября 1916 года в Одессе в семье скромного конторского служащего. Родители Эмиля не были музыкантами, но дома стояло фортепиано, и это обстоятельство, как нередко случается, сыграло не последнюю роль в судьбе судьбе будущего артиста. Его первый педагог, одесский преподаватель музыки Яков Исаакович Ткач, быстро распознал масштабы гилельсовского дарования. По словам Ткача, пианистическое развитие Гилельса шло молниеносно. Строгий и требовательный наставник с самого начала приучил Гилельса к регулярной работе. Именно тогда Эмиль заложил прочнейший фундамент его техники. В восемь лет Ткач принял Гилельса в свой класс в Одесском музыкальном техникуме, а в тринадцать лет тот дал первый самостоятельный концерт. В 1930 году Гилельс поступил в Одесскую консерваторию в класс Берты Михайловны Рейнгбальд.

Рейнгбальд распознала в юном музыканте будущего художника. В статье «Годы учебы Эмиля Гилельса», появившейся в 1938 году, она писала: «...Он замечательно улавливал форму и стиль исполняемого произведения... К произведениям лирического характера он не питал интереса; проходя их в классе, мы избегали играть их в концертах. Я стремилась сохранить его индивидуальность, не навязывая ему ничего чуждого, ожидая, что со временем все придет естественным путем, и великие романтики Шуман и Шопен найдут в Гилельсе прекрасного интерпретатора, как это и получилось в действительности».

В 1931 году, после второго Всеукраинского конкурса пианистов, Гилельс получил персональную стипендию от правительства УССР. Он не мог стать лауреатом, ибо еще не достиг положенного возраста, и играл вне конкурса.


Эмиль Гилельс биографияУже в тот период его исполнение оценивалось очень высоко. В рецензии на его первый концерт говорилось: «...Так играть... как играет Миля Гилельс, можно лишь при наличии крупного музыкального таланта. У Гилельса многое совсем не по-детски сделано, обработано и закончено. Как в отношении техники, так и передачи исполняемой музыки, — ничего случайного, небрежного и очень немного наивного. Все четко, выдержанно и продуманно». В.Ю. Дельсон в монографии «Эмиль Гилельс» приводит высказывание Артура Рубинштейна: «Когда я был в Одессе, ко мне привели мальчика, который сыграл на рояле несколько произведений Бетховена и Равеля. Игра мальчика по силе и технике произвела на меня потрясающее впечатление. Этот мальчик был Эмиль Гилельс...» Аналогично писал А. Боровский: «Совершенно потрясен совершенством игры на рояле пятнадцатилетнего Эмиля Гилельса».

А вскоре к нему пришла настоящая слава. В 1933 году Гилельс принимает участие в Первом Всесоюзном конкурсе музыкантов-исполнителей. Успех в Москве оказался полной неожиданностью для него самого и его наставницы. Один из биографов пианиста, возвращаясь к далеким дням конкурсного дебюта Гилельса, рисует следующую картину:

«Появление на эстраде хмурого юноши прошло незамеченным. Он деловито подошел к роялю, поднял руки, помедлил и, упрямо сжав губы, заиграл. В зале насторожились. Стало так тихо, что, казалось, люди застыли в неподвижности. Взгляды устремились на эстраду. А оттуда шел могучий ток, захватывая слушателей и заставляя их подчиняться исполнителю. Напряжение нарастало. Устоять перед этой силой было невозможно, и после финальных звуков «Свадьбы Фигаро» все ринулись к эстраде. Правила были нарушены. Аплодировали слушатели. Аплодировало жюри. Незнакомые люди делились друг с другом своим восторгом. У многих на глазах показались слезы радости. И только один человек стоял невозмутимо и спокойно, хотя все волновало его, — это был сам исполнитель».

Тогда же, в 1933 году появляется статья Г. Когана «К вопросу о советском исполнительском стиле»: «Искусство Гилельса замечательно по масштабу... Каменная кладка его широких и крепких построений (то, что пишут об этом тт. Гринберг и Альшванг, метко и справедливо) неотразимо и радостно действует на аудиторию. Бывает, что исполнитель волнуется и горячится вовсю, а слушатель «внимает равнодушно». Гилельс, наоборот, сдержан и сосредоточен, но волны его подъемов чуть не смывают слушателей с места».

Его концерты вызывали бурные восторги у публики. Он находился в центре всеобщего внимания. Но не все было так благополучно. «В его исполнении появилась какая-то небрежность, часто приводящая даже к очень нечистой игре... Его трактовки часто вызывают серьезные возражения... Молодой пианист стоит на опасном пути», — писал А. Громан поповоду московских концертов Гилельса в начале 1935 года. «За два года Гилельс не вырос как художник. Отдельные моменты говорят даже о некотором снижении художественного критерия. Эти симптомы настолько тревожны, что на них надо остановиться», — можно было прочесть в статье Б. Тица того же года.

Кризис 1934—1935 годов Гилельс успешно преодолел. В чем немалая заслуга Рейнгбальд и Г. Г. Нейгауза, к которому в 1936 году в Москву переехал молодой пианист, прервав интенсивную концертную деятельность.

Гилельса ожидал успех на Венском пианистическом конкурсе 1936 года. А в 1937 году он не по летам проникновенно исполнил вагнеровско-листовскую «Смерть Изольды» — произведение, которое незадолго до того могло и вовсе не привлечь его к себе. «Биография Гилельса... — пишет Нейгауз, — замечательна своей неуклонной, последовательной линией роста и развития. Многие, даже очень талантливые пианисты застревают на какой-то точке, дальше которой особенного движения (движения вверх!) не наблюдается. Обратное — у Гилельса. Из года в год, от концерта к концерту его исполнение расцветает, обогащается, совершенствуется».

В 1938 году Гилельс получает первую премию на сложнейшем Международном конкурсе имени Эжена Изаи в Брюсселе. Успех пианиста вызвал огромное воодушевление на Родине. Пограничники на станции Негорелое, а затем публика, музыканты, руководители советского искусства и пресса встречали Гилельса как народного героя.

Наступает время тяжелых испытаний. Арам Хачатурян вспоминает: «Особо хотелось бы сказать о концертной деятельности музыканта во время Великой Отечественной войны. Тогда сценой ему служили и аэродромы, и цехи заводов. В тяжелые дни испытаний искусство Эмиля Гилельса вдохновляло и звало к победе. Оно было просто необходимо. Как необходимо нам и сейчас».

В послевоенный период пианиста ожидали нескончаемые триумфы на «Пражской весне», в Париже и Риме, в Германии и Англии, в США, Мексике, Канаде, Японии.

Чтобы почувствовать его достоинства, не надо вооружаться лупой, — писал в 1948 году Я.И. Мильштейн. — Это искусство крупного плана; его не подавляют ни скопление публики, ни большие размеры помещения; оно не бледнеет и не тускнеет от этого, а, напротив, становится более ярким, красочным и блистательным».

Гилельс прошел по всем ступенькам педагогической лестницы — от ассистента в классе Г. Нейгауза до профессуры — с 1954 года. Как профессор Московской консерватории он воспитал немало талантливых пианистов, много лет возглавлял пианистическое жюри Международного конкурса имени Чайковского.

На протяжении своего артистического пути Гилельс-пианист изменялся, порой весьма существенно, но интенсивность высказываний оставалась и неизменной чертой его игры.

Об этом, в частности, касаясь уже зрелого Гилельса, писал в 1960-е годы выдающийся венгерский пианист и педагог Лайош Хернади: «Как только под его руками раздаются первые звуки, первые аккорды, кажется, будто включили какую-то цепь высокого напряжения, и непрерывность в этой цепи не нарушается ни на мгновение. Что бы он ни играл, произведения старых мастеров или современных композиторов, медленную или быструю музыку, — эта интенсивность, эта непрерывность потока мыслей... всегда захватывает слушателей».

Действительно, игра Гилельса не знает пустот. Буквально, каждый звук весом и осмыслен, каждый мелодический оборот преисполнен внутренним содержанием. Музыканту всегда удается создать целостный художественный образ благодаря, главным образом, непрерывности потока музыки, темпу, ритму и мастерскому распределению разного уровня кульминационных точек. «Звук Гилельса! — восклицает Л.А. Баренбойм. — Палитра фортепианных красок у каждого большого пианиста своя, личная, индивидуальная, подобно тому как свой колорит есть у каждого большого живописца. Непередаваемый и невыразимо очаровательный фортепианный «голос» Гилельса не раз прославляли в печати, но прославляли чуть ли не как некий его природный дар. Какое заблуждение! Разумеется, его анатомо-физиологический аппарат, строение его рук в какой-то мере помогли его звуковому мастерству. Но не это — главное: во все периоды своей жизни он с величайшим упорством работал над звучностью и искал оттенки фортепианных красок. Вот его слова: «Вопросы звучания, градации звука всегда меня увлекали. Я любил вслушиваться в длящееся звучание. Любил по-разному брать одновременно извлекаемые звуки. Любил играть аккорды, освобождая по очереди каждую клавишу и вслушиваясь в угасающие тона. Впрочем, это довольно известный прием. Но он важен не сам по себе, а тем, как его использовать в живой практике. Любил добиваться нужного legato в звуковой линии — самое трудное в фортепианной игре, особенно в залах с сухой акустикой. Любил искать разные звуковые краски, не нагромождая звучности, не гипертрофируя возможности рояля, следя за благородством звучания. Немалое число играющих на фортепиано неуважительно относятся к своему инструменту: что-то на нем нашептывают или, напротив, набрасываются на него, размахивая руками, как дровосек топорищем. И рояль не отвечает им благодарностью, не отвечает «благодарным», то есть «благородным звуком».

Мастерством пианиста восхищался и Г.М. Цыпин: «Особой филигранностью выработки отличаются у него мелодические рельефы и контуры. Каждая интонация изящно и точно очерчена, предельно заострена в своих гранях, каждая со всей отчетливостью «видна» публике; мельчайшие мотивные изгибы, ячейки, звенья — все напоено выразительностью. «Уже того, как Гилельс преподнес эту первую фразу, достаточно, чтобы поставить его в число крупнейших пианистов нашего времени», — написал как-то один из зарубежных критиков. Имелась в виду начальная фраза одной из моцартовских сонат, сыгранной пианистом в Зальцбурге в 1970 году; с тем же основанием рецензент мог бы сослаться на фразировку в любом из произведений, значащихся ныне в перечне исполняемого Гилельсом.

Творчество Гилельса, любимое и близкое многомиллионным аудиториям, — творчество глубоко органичное, обладающее огромной силой художественного внушения и убеждения. И главное, правдивое всегда и во всем. Да и может ли быть иным настоящее искусство? Ведь оно, говоря чудесными чеховскими словами, «тем особенно и хорошо, что в нем нельзя лгать... Можно лгать в любви, в политике, в медицине, можно обмануть людей и самого Господа Бога... — но в искусстве обмануть нельзя...»

Почетный член Королевской академии музыки в Лондоне, почетный академик римской академии «Санта-Чечилия», золотая медаль города Парижа, бельгийский орден Леопольда I — все эти звания и награды напоминают о повсеместном признании, которое получил Гилельс. Умер он в 1985 году.

Эмиль Григорьевич не любил давать интервью, редко выступал в печати. Может быть, только однажды вспомнил он о далекой одесской поре.

"В детстве я мало спал. Ночью, когда уже все стихало, я доставал из-под подушки папину линейку и начинал дирижировать. Маленькая темная детская превращалась в ослепительный концертный зал. Стоя на эстраде, я чувствовал сзади себя дыхание огромной толпы, впереди в ожидании замер оркестр. Я поднимаю дирижерскую палочку, и воздух наполняется прекрасными звуками. Звуки льются сильней и сильней. Форте, фортиссимо! ...Но тут обычно приоткрывалась дверь, и встревоженная мать прерывала концерт на самом интересном месте; - Ты опять размахиваешь руками и поешь по ночам вместо того, чтобы спать? Ты опять взял линейку? Сейчас же отдай и усни через две минуты! Днем у меня тоже были важные дела. Я написал пьесу о человеке, который хочет учиться музыке и стать знаменитостью. Премьера этой пьесы состоялась в парадном нашего дома. В спектакле были заняты все ребятишки с нашего двора. Декорации и художественное оформление состояло из ковриков, тайком унесенных из дому. Я играл главную роль музыканта и умудрялся одновременно быть суфлером. Мои детские мысли были всецело поглощены музыкой".

Его мечта осуществилась, быть может раньше, чем он ожидал.

...Впечатления очевидца: "В переполненном до отказа Большом зале Московской консерватории царило всеобщее волнение. После исполненной Гилельсом фантазии на тему „Свадьба Фигаро" Моцарта - Листа весь зал встал. Незнакомые люди подходили друг к другу, обменивались восторженными возгласами и даже вступали в ожесточенные споры по поводу недостаточных, по их мнению, похвал, расточаемых по адресу Э. Гилельса. Глядя на этот жужжащий, жестикулирующий людской рой, можно было сразу и безошибочно определить, что произошло большое, радостное событие. Юноша стоял лицом к публике и раскланивался так же спокойно, как он за минуту до этого сидел за роялем и извлекал из него непостижимые звучания. Вообще, самым замечательным свойством внешнего поведения виртуоза является его полная невозмутимость. Это не наигранное спокойствие, а естественное состояние, диктуемое физическим и психическим здоровьем и огромным эстрадным талантом".

Да, А. Альшванг оказался абсолютно прав: московская аудитория, присутствовавшая на прослушиваниях Всесоюзного конкурса 1933 года, стала свидетелем рождения одной из ведущих фигур исполнительского искусства XX века.

Будущий победитель соревнования приехал в Москву из Одессы, где в 13-летнем возрасте дал первый самостоятельный концерт. Учитель совсем еще юного пианиста Я. И, Ткач чрезвычайно проницательно оценил возможности своего питомца: "Миля Гилельс является по своим редким способностям выдающимся ребенком. Природа одарила его замечательными руками и редким слухом, что свойственно тем, которые родились исключительно для фортепианной игры". Истинно так; он родился, чтобы стать пианистом. И в дальнейшем неоднократно отмечалась удивительная органичность его игры, какое-то внутреннее единение с клавиатурой, с инструментом. Все это требовало бережного отношения, упорной работы под руководством опытного педагога. Таким педагогом для Гилельса стала в Одесской консерватории Б. М. Рейнгбальд. Значительно позднее выдающийся артист писа.л: "...справедливость требует сказать, что истинным моим музыкальным воспитателем была Берта Михайловна... Это был человек большой культуры... Обладая психической чуткостью, она умела выявить сильные стороны учеников и пробудить в них стремление раскрыть лучшие свои черты".

Разумеется, как и всякий великий артист, Гилельс развивался с годами, обогащал свой внутренний мир, открывав и для себя и для людей все новые и новые страницы музыкальной сокровищницы. Однако уже на пороге зрелости он представлял собой натуру чрезвычайно цельную в художественном отношении. "Я абсолютно убежден,- говорил Я. Флиер, поздравляя своего коллегу с 60-летием,- что уже в 16 лет Гилельс был пианистом мирового класса. Неоднократно возвращаюсь к такой мысли: насколько же глухи и недальновидны оказались некоторые критики и биографы Гилельса, воспринявшие его только как фантастического виртуоза, „просмотревшие" (а вернее, „прослушавшие") в нем еще и потрясающего музыканта... Искусство Гилельса уже в молодости являло собою редчайший сплав художественного интеллекта, творческого воображения, природного пианизма, отличного чувства формы и стиля... Для меня исполнительский путь Эмиля Григорьевича - единый монолит".

Несмотря на ошеломляющее начало, становление Гилельса-художника происходило в целом с фундаментальной последовательностью. Важную роль в этом процессе сыграли годы совершенствования у Г. Г. Нейгауза в высшей школе художественного мастерства (нынешней ассистентуре-стажировке) Московской консерватории (1935-1938), В этот период к молодому пианисту приходит мировая известность. Вслед за второй премией Венского конкурса (1936) триумфальная победа на Международном конкурсе имени Э. Изаи в Брюсселе (1938). С тех пор - десятилетия неустанной концертной деятельности по всему миру, приведшие Гилельса в число крупнейших пианистов современности.

Кратко охарактеризовать наиболее показательные особенности творческого облика большого и многогранного художника (а именно таков Гилельс) чрезвычайно сложно. В немалой степени справедлив один из тонких парадоксов Спинозы: "Определить - значит ограничить". И все-таки можно согласиться с Я. Мильштейном, когда он пишет: "Первое, что отличает Гилельса,- это мужественность и волевая напряженность игры. Исполнение его совершенно чуждо сентиментальности, манерности, изнеженности. Мужественность покоряет у Гилельса не только в местах подъема, но и в сумрачных, меланхоличных эпизодах, всегда у него несколько суровых и нарочито сдержанных. Художественное мышление Гилельса не знает экзальтации и вычурности. Во всем ощущается избыток здоровой энергии, естественно изливающейся из его натуры... Это искусство реалистическое, жизнеутверждающее, искусство крупного плана, энергичных линий и красок".

Приведенное наблюдение относится к 1948 году, когда за плечами артиста остались не только светлая юность, но и суровые годы войны, выступления перед фронтовиками в осажденном Ленинграде, первые зарубежные гастроли. Почти через десять лет Г. Коган как бы продолжает цитированный отрывок: "Гилельс- весь земной, весь на земле. Неудержимая сила жизни победно ликует в игре пианиста, расплескивается из-под его пальцев, насыщая электричеством зал: слушатели словно молодеют, их глаза блестят, кровь быстрее обращается в жилах. Стихия артиста - могучие динамические нарастания, музыка мужественная и мощная. Рояль звучит у него на редкость плотно, массивно, „весомо"".

Середина 50-х годов - это уже пора всемирного признания артиста, которому довелось одним из первых представлять советское пианистическое искусство на эстрадах многих стран, в том числе и Соединенных Штатов Америки.

И, наконец, еще одна характеристика, подкрепляющая предыдущие. И. Попов в 1970 году писал: "По эмоциональной наполненности, по властной императивности музыкальной речи его творческий почерк напоминает трактовку музыкальных произведений крупнейшими дирижерами современности. Ничего внешнего, никаких звуковых рамплиссажей, никаких нарочитых эффектов, общих мест. Каждая фраза звучит ярко, впечатляюще. Все детали вылеплены скульптурно, и в то же время все они соотнесены с целым, служат выявлению основной музыкально-драматургической концепции сочинения... Исполнительские концепции пианиста всегда поразительно просты. Но это - высшая простота, которая диаметрально противоположна примитивности и является ее антиподом... Нет ничего сложнее в искусстве, чем достичь этой высокой простоты, этих вершин мастерства, с которых открываются необозримые образные дали". Итак, казалось бы, артистическое кредо Гилельса не претерпело за долгие годы сколько-нибудь значительных изменений. Нет, лишь поверхностное представление заставит сделать такой вывод. Все упомянутые черты действительно составляли фундамент художественных построений пианиста. И вполне естественно, что он по праву завоевал репутацию великолепного истолкователя бетховенского творчества. Перечитайте еще раз приведенные высказывания, и вам станет ясно, насколько общая направленность гилельсовского искусства соответствует содержанию многих творений Бетховена, и в частности его пяти фортепианных концертов, интерпретация которых стала одним из самых выдающихся достижений зрелого Гилельса. К бетховенским циклам артиста привел долгий путь, на котором он осваивал всевозможные репертуарные сферы - от виртуозности фантазий и рапсодий Листа до глубокой сосредоточенности Шуберта или Брамса.

Критикам Гилельс принес немало хлопот. Зачислив пианиста в ряды выдающихся "бетховенистов", они подчас исключали, например, Моцарта из гилельсовских "владений". Позднее моцартовские программы артиста вызывали самые восторженные отклики. То же самое с Шопеном. Один из рецензентов замечал в 1972 году, что просто трудно было узнать "собранного и дисциплинированного Гилельса", когда он, исполняя Первую балладу Шопена, находился "в состоянии экстатического неистовства". Гилельс и сам заметил как-то, что любит "сопротивление материала". И всегда его преодолевал...

Репертуар пианиста, разумеется, огромен, и невозможно здесь даже бегло коснуться всех его сторон. Тем не менее следует указать на особый интерес Гилельса к русской классике. Всем известна поистине эталонная интерпретация Первого концерта Чайковского. Однако Гилельс выступал убежденным пропагандистом и двух других концертов великого композитора. Чрезвычайно значительна роль артиста также в "реабилитации" фортепианного наследия Метнера. Трудно преувеличить заслуги Гилельса и перед советской музыкой. В его Программах мы находим крупные сочинения Д. Шостаковича, А. Хачатуряна, Д. Кабалевского, М. Вайнберга, А. Бабаджаняна и, конечно, С. Прокофьева. Восьмая соната С. Прокофьева была исполнена Гилельсом впервые.

Многообразна артистическая и музыкально-общественная деятельность Гилельса. В 40-50-е годы он уделял значительное внимание ансамблевому исполнительству, выступая в инструментальных дуэтах разного состава, трио, совместно с квартетом имени Бетховена. Можно сказать, "знаком качества" отмечены записи артиста на пластинки; среди последних, может быть, в первую очередь следует выделить запись всех пяти концертов Бетховена в сопровождении оркестра под управлением американского дирижера Д. Сэлла.

С 1938 года Гилельс преподавал в Московской консерватории, а с 1952 - являлся ее профессором. Среди его учеников - лауреаты международных конкурсов И. Жуков, М. Мдивани и другие.

Эмиль Гилельс пользовался высочайшим авторитетом в музыкальном мире. Его постоянно приглашали в жюри крупнейших исполнительских соревнований (Париж, Брюссель и др.). Именно он возглавлял пианистическое жюри первых четырех международных конкурсов имени Чайковского. Гилельс был избран почетным членом Королевской академии музыки в Лондоне (1967), почетным профессором Будапештской консерватории (1968) и почетным академиком римской академии "Санта Чечилия" (1980), удостоен золотой медали города Парижа (1967), бельгийского ордена Леопольда I (1968) и многих других высоких наград.

...Около полувека встречались любители музыки с Эмилем Гилельсом. Но вряд ли кто-нибудь мог утверждать, что ему уже все известно в палитре замечательного пианиста. Каждый его концерт был открытием новых миров в сфере художественной мысли. "Среди наших артистов, находящихся в зените славы и творческой зрелости,- писал Г. Шохман в журнале "Музыкальная жизнь",- Гилельса отличает, пожалуй. наибольшая динамичность: в его искусстве все время происходят какие-то перемены, и, помимо заранее предвкушаемого, „гарантированного именем и прошлыми встречами, на концертах писниста нередко сталкиваешься с неожиданными и порой даже ошеломляющими свидетельствами напряженной, можно сказать, взрывчатой внутренней духовной жизни художника". Вот почему так уместно будет в заключение вспомнить в применении к Гилельсу, перефразируя пушкинскую строчку о Россини, который был "вечно тот же, вечно новый"..


статьи о музыкеЭто интересно:

Эмиль Гилельс. Музыкальная жизнь

Эмиль Гилельс. Музыкальная жизнь

Каждый его концерт был открытием новых миров в сфере художественной мысли. "Среди наших артистов, находящихся в зените славы и творческой зрелости, — писал Г.  Шохман в журнале "Музыкальная жизнь", — Гилельса отличает, пожалуй. наибольшая динамичность: в его искусстве все время происходят какие-то перемены...

Подробнее


Памяти Мстислава Ростроповича

Памяти Мстислава Ростроповича

Однажды Ростропович, как всегда окруженный толпой учеников и почитателей, вышел из здания Московской Консерватории и направился к своему автомобилю. Подойдя к нему, он заметил процарапанное на крыле слово из трех популярных букв. Реакция Маэстро была мгновенной: — Мой народ весел, и я доволен!*

Подробнее


мп-3 скачать бесплатноСлушать музыку:

Louis Armstrong 1954 Plays W.C. Handy

Louis Armstrong 1954 Plays W.C. Handy

Музыкальный альбом Луи Армстронга, в котором он исполняет песни Уильяма Кристофера Хэнди. Первоначально было 2 варианта названия: «Louis Armstrong’s finest record of the 1950s» и «Essential music for all serious jazz collections».

Подробнее


005. The Beatles 1965 Rubber Soul

005. The Beatles 1965 Rubber Soul

5 место в рейтинге лучшие альбомы мира. "Я думаю, Rubber Soul стал первым в ряду альбомов, показавших миру новых "Битлз", — вспоминает Джордж Мартин, хорошо знавший ситуацию. — До того времени мы записывали диски, которые скорее были собранием синглов. Затем мы начали рассматривать альбомы как самостоятельное и самоценное произведение искусства".

Подробнее


книжные новинкиХорошие книги:

Надеждин Н. / Джордж Гершвин: "Солнечный блюз"

Джордж Гершвин: "Солнечный блюз"

В книге представлена беллетризованная биография великого американского композитора Джорджа Гершвина.

Издательство Майор, Москва, 2009, ISBN: 978-5-98551-069-0, серия: Неформальные биографии, формат: 70*90/32 107х165 мм., Мягкий переплёт, 192 стр., тираж: 2000 экз.


Подробнее

Цена: 110 руб.   

Коломиец В. / Терское казачество. Вспомним, братцы, про былое

Терское казачество. Вспомним, братцы, про былое

Отечественная война с французами 1812 года, кавказская война с Шамилем, турецкие и Крымские войны, балканская кампания — эпическая линия увлекательного романа охватывает все основные вехи славной истории терского казачьего войска.

Издательство Скифия, Санкт-Петербург, 2009, ISBN: 978-5-903463-20-6, серия: Терское казачество, формат: 84*108/32 130х200 мм., Твёрдая обложка, 304 стр., тираж: 500 экз.


Подробнее

Цена: 190 руб.   

Выберите один из вариантов:

Проголосуйте с помощью одного из аккаунтов в социальных сетях.

×
Выберите один из вариантов:

Проголосуйте с помощью одного из аккаунтов в социальных сетях.

×